Журнал "Вокруг Света" №1  за 1997 год - Вокруг Света

Остановиться, кроме сарая, было негде, да и топлива не было с собою. На этом переходе я насчитал более 30 конских трупов на снегу, другими словами, павших в течение зимы».

31 марта 1907 года в Кульдже закончился первый этап экспедиции. Здесь Маннергейм провел почти месяц, часто выезжая на археологические раскопки вместе с секретарем русского консульства А.А.Дьяковым, археологом-любителем. В Кульдже Маннергейм занимался также антропометрическими измерениями жителей, среди которых насчитывалось более двенадцати национальностей. Здесь, к огорчению Маннергейма, сменилось ставшее привычным имя Ма-Дахан — в паспорте, прибывшем из Пекина, он назывался «Ма-ну-э-хэй-му» («Несуразное для уха китайца», — заметил Маннергейм).

22 апреля 1907 года экспедиция полковника Маннергейма выступила из Кульджи «в сопровождении каравана из 1 казака, 5 наемных людей и 16 лошадей». Она спустилась на юг и вышла в долину реки Юлдуз, «втиснутой между громадными горными массивами». По этой долине — участку Шелкового пути — экспедиция двинулась к оазису Карашар: «Ни одного ровного места нет, только камень всевозможных размеров, или же карнизы, где лошади высоко над рекою двигаются по обнаженной, скользкой скале». В Карашаре Маннергейм предпринял очередные археологические раскопки и направился в Урумчи — административный центр провинции Синцзянь, куда прибыл 15 июля 1907 года.

После месяца, проведенного в Урумчи, экспедиция направилась в Гучен — один из оживленных торговых центров Синцзяня, а оттуда по вьючной дороге через горы — в Турфан. «На шестой день ...мы после утомительного перехода по раскаленным солнцем камням достигли Турфана». Здесь Маннергейму удалось пополнить археологическую коллекцию уникальным приобретением: он купил фрагменты манускриптов тысячелетней давности, найденные в песках местными жителями.

Из Турфана, снова по участку Шелкового пути, экспедиция направилась в оазис Хами. «Переход через перевал, называемый «Тянь-Шань-даван», был необычайно труден. Нам пришлось в течение 2-х суток лопатами очищать дорогу на расстоянии около 4 верст... Снег имел до 2 аршин глубины». В Хами Маннергейм встретился с представителями малой народности, называемой желтыми уйгурами, о чем позднее написал этнографическую работу, изданную в 1911 году в Гельсингфорсе.

17 ноября 1907 года вблизи Цзяюйгуаня экспедиция прошла через ворота Великой Китайской стены. На следующий день она вступила в Сучжоу — один из трех больших городов провинции Ганьсу. Дальнейший путь проходил по провинциям Внутреннего Китая. Новый, 1908 год Маннергейм встретил в городе Лянчжоу, третьем по населению в провинции Ганьсу. Отсюда экспедиция выступила в Ланьчжоу — главный город провинции, лежавший на берегу Желтой реки (Хуанхэ), и пришла туда 17 января. Здесь по инструкции Генерального Штаба полковник Маннергейм должен был провести «разведку подготовки г. Лань-чжоу в смысле военной базы». Это было выполнено, однако работа, как писал в отчете Маннергейм, «сильно затянулась вследствие инфлюэнцы эпидемического характера, которой поочередно переболели все мои люди. Мне самому пришлось слечь три раза, и мы вышли оттуда 4 марта только наполовину здоровыми».

В конце мая экспедиция прибыла в Тайюань, главный город провинции Шаньси, печально известный поголовным избиением христианских миссионеров во время Боксерского восстания 1900-1901 годов. Здесь китайские власти, по словам Маннергейма, «употребили всевозможные усилия к тому, чтобы побудить меня отказаться от задуманных поездок в северную часть провинции к Далай-ламе в Утай-шань и к северному изгибу Желтой реки». Однако обе «задуманные поездки» предписывались инструкцией Генерального Штаба. Первая предпринималась для «выяснения роли Далай-ламы в движении областей или местных племен к самостоятельности», а вторая — для «ознакомления с китайской колонизацией в полосе среднего течения Желтой реки». И 8 июня 1908 года, несмотря на неудовольствие китайских властей, Маннергейм со спутниками все же выступил на север, предварительно отправив из Тайюаня по железной дороге в Пекин ослабевшего казака Луканина.

«После двух переходов... мы дошли до святыни монголов, знаменитого буддийского монастыря Утай-Шань. Живописно расположенная на небольшом холме, окруженном горами, группа кумирен, золоченых каланчей и белых «субурган» — башен, представляла чудную картину со своими золотисто-желтыми и бирюзовыми черепичными крышами, которые сверкали на солнце среди окружающей зелени».

В то время в монастыре находился Далай-лама 13-й, вынужденный покинуть священную для буддистов Лхасу из-за военных действий англичан в Тибете. Маннергейм встретился с Далай-ламой, как он сам пишет, во время «особой для меня назначенной аудиенции», которая состоялась безо всяких промедлений, благодаря исключительному расположению Далай-ламы к России.

«Во время моего приема он сидел на золоченом кресле, поставленном на возвышении из досок против окна в конце небольшой приемной комнатки. По обеим сторонам этого возвышения стояли два широкоплечих тибетца средних лет с угрюмыми лицами темно-бронзового цвета.

Далай-лама с видимым интересом расспрашивал о Государе Императоре, России, нынешней силе армии и т.д. По его указанию, почти сейчас после ответа на мой поклон, был доставлен ему кусок белой шелковой материи, т.н. «хатан», который он торжественно, собственноручно передал мне с просьбой от его имени по приезде моем в Санкт-Петербург представить Государю Императору».

12 июля 1908 года Маннергейм достиг, наконец, Пекина — «с рыжим Филиппом, юным переводчиком Чжао и славным китайцем-поваром из Ланьчжоу, жаждавшим повидать Пекин». Он был радушно принят в Российской дипломатической миссии, поселившись в которой, в течение шести недель занимался подготовкой отчета. «Внутри ограды миссии» Маннергейм нашел то, «чего недоставало почти за все время продолжительного путешествия — приятных собеседников». Среди них он особую признательность выражал русскому военному агенту в Пекине, давшему ценные советы по редакции отчета. Этим военным агентом был полковник Лавр Георгиевич Корнилов — будущий командующий Добровольческой армией во время гражданской войны в России...

«Выехав из Пекина во Владивосток через Японию, где я провел 8 дней, я вернулся по железной дороге в Санкт-Петербург, куда прибыл 25 сентября (1908) после 27 месячного путешествия», — так заканчивает отчет полковник Маннергейм.

Каковы же оказались результаты 27-месячной экспедиции? Маннергейм нанес на карту 3087 км пути («в смысле изучения условий для движения наших кавалерийских отрядов», — как гласила инструкция Генерального Штаба). А вот как Маннергейм говорит об условиях, в каких приходилось это делать.

«Я наносил свою дорогу при помощи обыкновенной карманной буссоли, пользуясь для этого разграфленной записной книжкой, которая удобнее планшета для маршрутной съемки верхом и имеет то преимущество, что менее обращает на себя внимание».

К тому же им было составлено военно-географическое описание пути Кашгар — Уч-Турфан, исследована река Таушкан-Дарья от ее выхода из гор до впадения в Оркенд-Дарью («в смысле оборонительной линии»). Он составил планы двадцати китайских гарнизонных городов и дал обширное описание города Ланьчжоу («разведка подготовки Ланьчжоу в смысле военной базы»). Полковник Маннергейм все задания Генерального Штаба выполнил. А как путешественник образованный, пунктуальный, с широким кругом научных интересов, Маннергейм собрал множество материалов научного характера, составил фонетический словарь языков народностей, проживающих в северных провинциях Китая. Будучи любителем в вопросах науки, сам он недооценивал собранные им коллекции. Однако со временем их объективная ценность становилась все более очевидной. В 1937 году, когда на английском языке был издан полный текст дневника путешествия, весь 2-й том этого издания составили статьи ученых разных стран, написанные на основе собранных Маннергеймом коллекций. Лишь недавно началось изучение около двух тысяч фрагментов древних китайских манускриптов, найденных в песках Турфана и привезенных Маннергеймом. Остается неопубликованным редкое собрание китайских зарисовок из Ланьчжоу, содержащее 420 персонажей разных религий.

И еще Маннергейм сделал в экспедиции более 1,5 тысячи снимков. Фотография не была, в отличие от охоты и верховой езды, его страстью. Тем не менее он показал себя прекрасным фотографом. Публикуемые нами впервые в российской печати его фотографии подтверждают это.

Итак, пантеон выдающихся российских путешественников, многие из которых были иностранцами по происхождению и истинными россиянами по жизни, должен, наконец, пополниться именем Карла Маннергейма, совершившего для России беспримерное двухлетнее путешествие. И не его вина, что до сих пор это путешествие, оцененное всем миром, остается у нас практически неизвестным. Несомненно, время всему дает справедливую оценку.